В предыстории текущего проекта было два локальных проекта:
1. Проект А.А.Пископпеля 1995 года (Г.П. Щедровицкий. «Избранные труды»), инициированный разговором Л.П.Щедровицкого с Г.А.Давыдовой и П.Г.Щедровицким (краткое описание этой истории опубликовано в сб. «ММК в лицах»).
2. Проект трех авторов данного текста 1997 года (Г.П. Щедровицкий. «Философия. Наука. Методология»), инициированный грантом РГНФ, полученным усилиями Н.Н.Крюковой.
Осуществление этих двух проектов стимулировало появление в 1997 году долгосрочного проекта нашей издательской деятельности, реализация которого продолжается.
Несколько моментов сыграли в этом немаловажную роль:
1) отчетливое осознание гигантского разрыва между содеянным ММК и представленным в информационном пространстве;
2) опыт, полученный нами при подготовке двух «черных» томов («Избранные труды» и «Философия. Наука. Методология»;
3) четкое понимание, каким «геморроем» являются контакты с недружественными и нарушающими договоренности структурами;
4) отношение благоприятствования (тогда!) со стороны Г.А.Давыдовой, открывшей нам доступ к болшевскому Архиву;
5) помощь со стороны В.Н.Садовского в получении двух грантов;
6) возможность оплатить за счет собственных средств услуги типографии для одной книги и тем самым запустить самоокупаемый издательский процесс.
В работе по реализации этого долгосрочного проекта с 1999 по 2004 гг. принимала участие Г.А.Давыдова. В настоящее время в этом процессе участвуют четыре человека: С.М.Норкин, А.А.Пископпель, В.Р.Рокитянский, Л.П.Щедровицкий.
К настоящему моменту нами издано 16 книг.
В наш проект мы заложили с самого начала параллельную работу над двумя сериями.
«Серая» серия виделась нам как свободная от каких либо рамок публикация принципиально значимых для ММК текстов. К настоящему времени издано десять томиков и подготовлено (в 2005 г.) еще два.
«Черную» серию мы представляли себе как тематическую. В соответствии с этим представлением выпущены в свет еще два тома – «Мышление. Понимание. Рефлексия» и «О методе исследования мышления»; идет работа над томом «Деятельность».
Сейчас мы добавили к этим сериям еще одну – «ОДИ» – и издали первый том этой новой серии.
Говоря о реализованных изданиях, обязательно надо упомянуть и еще один наш проект – книгу «Я всегда был идеалистом».
В ближайшем будущем мы планируем начать публикацию текстов наиболее интересных обсуждений, имевших место на семинарах ММК.
Таким образом, наш проект набирает силу, и у нас весьма обширные планы по его развертыванию.
Поскольку прошло уже десять лет с момента начала нашей работы над текстами Архива ММК, мы считаем необходимым подвести промежуточные итоги, предъявить концепцию нашей деятельности на текущем этапе и получить критические замечания в свой адрес.
«Мы нарабатывали эти идеи, печатали наши дискуссии, но не писали книг, и поэтому каждый критик сегодня может справедливо сказать: “Перестаньте болтать! Что это вы нам рассказываете? Карл Поппер написал три книжки, а ваши где?”. И я ничего не могу сказать, кроме того, что: “Знаете, ребята, там у меня в ящике стола не четыре, а пятнадцать книг”. Это я считаю только себя, не считая других…
Опубликованное – ничто по сравнению с тем, что должно было быть опубликовано».
Г.П.Щедровицкий
(Перспективы и программы развития СМД-методологии)
2.1. Для того, чтобы можно было всерьез говорить об ММК и о Г.П.Щедровицком совсем недостаточно выпустить пару книжек с воспоминаниями очевидцев о том, как это все было «на самом деле», и об их отношении к происходившему. Необходимо предъявить результат деятельности и, если это возможно, способы работы.
ММК обсуждал и решал проблемы и создал мощнейшее средство для этого – СМД-подход. ММК больше нет, но остались в Архиве тексты обсуждений, докладов и лекций и остались некоторые люди, все еще несущие на себе следы тех норм и образцов мыследеятельности, которые были порождены ММК, и способные их продемонстрировать и передать другим. И для того, чтобы все это не кануло в Лету, необходимо организовать трансляцию – как текстов, так и людей.
А для этого – как для первого, так и для второго – необходимо, чтобы в доступном информационном пространстве появились тексты. Это еще не достаточное условие для трансляции в культуре, но необходимое. Причем, здесь любая задержка работает против ММК. И текстов не может быть слишком много. На данном этапе и в ближайшем обозреваемом будущем их будет только мало.
2.2. В принципе, нужны три типа (или эшелона) текстов:
1) собственно тексты, порожденные ММК,
2) комментарии и обсуждения этих «первичных» текстов,
3) популярные тексты, разъясняющие идеи, представленные в первичных текстах.
Эти три «организованности»» не требуют обязательного совмещения «под одной обложкой». Они вообще могут быть разновременными. Более того, второй и третий тип, как правило, появляются с достаточно большим временным лагом по отношению к первому. И если сосредоточить внимание на них, то это грозит «торможением» для развертывания системы в целом: для второго и третьего типов текстов необходимо наличие первого типа, а существование первого не зависит от второго и третьего. Поэтому оптимальным является вариант, когда первый тип текстов в информационном пространстве опережает два других (и это может быть значительное опережение).
Кроме того, для написания комментариев и популярных текстов нужны квалифицированные кадры, горящие желанием этим заниматься. А пока что мы имеем лишь комментарий В.Л.Даниловой к одному единственному тексту.
Очень показательной иллюстрацией к сказанному является для нас тот факт, что ярый поборник и проповедник безусловной необходимости комментариев в издаваемых книгах – Г.А.Давыдова – издала два тома лекций Г.П. без каких-либо комментариев к ним (!).
Что касается нас, то мы ориентированы на первый тип текстов, поскольку, если в информационном пространстве не будет его – не будет и других. Мы считаем, что выбор сейчас в качестве единственно возможной стратегии медленного издания шедевров (со всеми «прибамбасами»!) для будущего и полное пренебрежение настоящим – это неправильный выбор. При такой стратегии это «будущее» может просто не наступить.
Поэтому, с нашей точки зрения, следует интенсифицировать процесс ввода «первичных» текстов в доступное всем информационное пространство, а не замедлять его под разными «благовидными» предлогами. А если кто хочет работать медленно, но «на века», то пусть работает, только другим не мешает. И не надо забывать, что для полемики по поводу «качества» издаваемых текстов и для комментариев к ним в распоряжении всех, имеющих сказать что-то важное, есть методологические сайты! (Мы воспользовались этой возможностью – см. Л.П.Щедровицкий. Мои претензии к первому тому «Знак и деятельность» как продукту издательской деятельности.)
В идеале, на наш взгляд, на первом этапе следовало бы, продолжая «бумажные» издания, сделать еще две вещи: открыть доступ в Архив ММК и поместить электронные версии всего опубликованного в интернет.
2.3. Мы ориентируемся на несколько категорий читателей. Это:
– методологи,
– исследователи (в частности, комментаторы),
– профессионалы (не методологи), так или иначе втянутые в «околометодологическую» орбиту (лекциями, играми…) и заинтересованные в совершенствовании своих мыслительных средств,
– студенты.
Мы прекрасно понимаем, что всем им подчас бывает трудно, и не все в этих текстах по первому разу правильно понимается. Но – дорогу осилит идущий. «Брать литературу, читать, смотреть на ссылки, читать и эту литературу – так разворачиваются бесконечные кортежи текстов. … Такова ситуация, и королевского пути здесь нет» – говорил Г.П.
Обратите внимание: «бесконечные кортежи текстов»!
Что касается общего «информационного пространства», то издаваемые нами книги попадают а) в центральные библиотеки, б) в магазины. Информация о них размещается на интернет-сайтах.
К сожалению, часть книг выпала из этого оборота из-за малого тиража. А хорошо было бы всегда иметь избыток.
2.4. Мы обозначили первый тип текстов как «первичные». Однако нужно оговорить условность этого обозначения. Они первичны только по отношению к двум другим типам. Даже те распечатки, которые находятся в Архиве (мы не говорим о рукописях статей), не являются «первичными» текстами. Более того, и магнитофонные записи, с которых делались распечатки и которые, в основном, не сохранились, не являются таковыми, поскольку из-за плохого качества техники далеко не все потом можно было воспроизвести. Распечатки не являются результатом буквального переноса «аудиотекста» на другой носитель – машинопись. Эти тексты не идентичны! Человек, осуществлявший этот перенос всегда выступал в функции «редактора» текста. Другими словами, машинописные тексты – это продукт редактирования. И для большинства текстов Архива неизвестно, кто являлся таким первичным редактором.
При этом осуществлялось разное редактирование. Редактор мог при воспроизведении просто не разобрать, что на самом деле было сказано, мог что-то посчитать несущественным и сознательно исключить, мог, наоборот, добавить что-то от себя и переформулировать (как это делал иногда Г.П.).
И в этом смысле бумажные распечатки, хранящиеся в Архиве, на самом деле являются «третичными» текстами.
Нужно ли публиковать эти архивные тексты в том виде, в каком они есть, не добавляя еще одного редактирования?
Мы отвечаем категорически: нет! И отвечаем так потому, что рассматриваем параллельно два разных канала доступа к текстам – через Архив и через книги (или электронные версии) – и два разных способа работы с ними.
Архив, с нашей точки зрения, должен быть доступен для всех желающих в нем работать (а требования к пользователям могут быть оговорены).
Но вот книжная публикация (или электронная версия) должна существенно отличаться от архивного источника. И это определяется ее назначением.
С архивными текстами работает исследователь, а с публикациями – пользователь и читатель. Для последних важны содержание и удобный формат текста. А опечатки, орфографические и синтаксические ошибки, несущественные детали, засоряющие текст и мешающие понимать содержание и работать с ним, ему не нужны.
А поэтому нужен еще один редактор, функция которого отделить «сигнал» от «шума». Этот редактор ни от кого не скрывается: его фамилия стоит на обороте титульной страницы издания. И тем самым он берет на себя всю полноту ответственности за свое редактирование. Ему всегда можно предъявить претензии по «гамбургскому» счету (если есть доступ к Архиву).
Итак, публикация – это еще одна редакционная версия текста, и она всегда субъективна. И вот по поводу этой версии и «над» ней можно надстраивать тот или иной аппарат. Или не надстраивать! (см. приложение «Об аппарате – вообще и для издания наследия ММК, в частности»). Например, было предложено снабдить книгу «Я всегда был идеалистом…» комментариями из «Советского энциклопедического словаря» по схеме:
«Шахурин Ал. Ив. (1904–75), сов. гос. парт. деятель, Герой Соц. Труда (1941), ген.-полк.-инженер (1944). Чл. КПСС с 1925. С 1938 1-й секр. Ярославского, Горьковского обкомов партии. В 1940–46 нарком авиа-пром-сти СССР. В 1953–59 зам. мин. Авиа-пром-сти, зам. пред. к-та по внеш. экон. связям СССР. Чл. ЦК КПСС в 1939–1946».
«Кузнецов…»
«Маленков…» и т.д.
Мы посчитали эту затею профанацией. Г.П. говорит: заместитель министра Шахурин. Этого не достаточно? Кому еще что надо? Это что, книга про Шахурина, про Маленкова, про Кузнецова и др.? Какое это имеет отношение к содержанию книги, к ее духу? Разве образ советского чиновника Кузнецова, подстригающего во время беседы ногти, нуждается в дополнительном комментарии, что он член КПСС с такого-то года?
А интересно: кто считает, что «Идеалист» нуждается в комментариях? И если «да», то в каких?
2.5. К сказанному выше следует добавить, что мы резко отрицательно относимся к точке зрения, что большинство текстов ММК носит преимущественно коммуникативный характер, что следы происходивших в прошлом коммуникативных событий (дискуссий, игр) вообще никак транслируемы. Мы считаем эту позицию снобистской и пораженческой и придерживаемся противоположной позиции: коммуникативный текст превращается в транслируемый совместным трудом издателя и читателя. В пользу нашей позиции говорят: а) общекультурный опыт (издание писем, стенограмм собраний и т.п.); б) изначальная и неизменная позиция самого ММК (запись и машинописная фиксация коллективной мыследеятельности). Мы верим в способность наших читателей извлекать мысль из наличных текстов, и нас вдохновляет их неослабевающий интерес к нашим изданиям.
2.6. Понимание методологических текстов – вещь очень непростая. Поэтому тексты, содержащие, на первый взгляд, повторы, но применительно к другой ситуации, к другой тематике, в другом приложении есть, скорее, положительный момент, нежели отрицательный. На первом этапе «внедрения» это способствует пониманию. Речь при этом, конечно, идет не о снобах, не о шибко «культурной» элите и не о тех, кто к пониманию (или более глубокому пониманию) вовсе и не стремится.
Повторные публикации мы считаем важными в тематических подборках. Это относится и к «извлечениям», когда повторно публикуется не весь текст, а фрагменты из уже опубликованного. Цель таких «повторов» – представить под одной обложкой наиболее значимые тексты в хронологии их появления. Мы понимаем, что кого-то это может раздражать – из тех, кто имеет у себя на полке все опубликованные тексты. А как быть тем, например, которые начинают знакомиться с работами Г.П. по теме «Мышление», не имея на полке «полного собрания сочинений», или тем, кто исследует генезис представлений Г.П. о мышлении в 70-е – 80-е годы (при отсутствии доступа к Архиву)? Бегать и собирать все это по разным изданиям? Мы исходили из того, что для них том «Мышление. Понимание. Рефлексия» станет настольной книгой.
2.7. Что такое «книга» в рамках нашего проекта?
На этапе помещения в доступное информационное пространство «кортежей текстов» книга для нас – это текст (содержание) плюс элементарный дизайн (форма). (Мы не обсуждаем сейчас ГОСТы – как задаваемую извне рамку. Их надо, конечно, соблюдать, и в этом плане у нас были недоработки.)
Если фокусировка делается на дизайне, то это художественное произведение. И тогда, независимо от содержания, можно его оценивать как таковое.
Мы не стремимся создавать уникальные художественные произведения. В нашем проекте основное – это текст. А требование к дизайну было минимальным: он не должен мешать чтению. Здесь можно провести аналогию с очками: хорошие очки должны быть незаметны при чтении.
Нам представляется также, что мы нашли приемлемые решения для обложек серий и хотим сохранить их узнаваемый внешний вид. Это не значит, что мы отказываемся от совершенствования их дизайна. И будем предпринимать шаги в этом направлении.
Когда создавался ММК, были сформулированы принципы его работы. Одним из краеугольных принципов был следующий:
«Идеи, разрабатываемые на семинаре, могут быть только общими. … Все участники семинара в любое время могут использовать совместно разрабатываемые идеи в своих частных исследованиях, излагать их и ссылаться на них» (октябрь 1958 г. Арх. № 0861).
Этот принцип недвусмысленно отвергает обыденное представление об авторских правах и выступает, фактически, как завещание: наследником ММК является только ММК, никто не может приватизировать Архив ММК, а вот ссылаться – надо!
Вопреки распространенным предрассудкам: «с аппаратом всегда лучше», «почему бы не помочь читателю», kein Index – kein Buch (без указателя нет книги) – вопрос об аппарате (комментариях, предисловиях, послесловиях и указателях), о том нужны ли они и, если нужны, то какие, не может решаться для всех книг одинаково и раз навсегда: КНИГИ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ. И НАЗНАЧЕНИЕ КНИГ БЫВАЕТ И ДОЛЖНО БЫТЬ РАЗНЫМ.
Так что вопрос об аппарате должен решаться по-разному.
Комментарии
Известны, по крайней мере, следующие виды комментариев:
– текстологические – содержащие сведения об источниках публикуемого текста, их разночтениях, состоянии и т.д.;
– историко-биографические – об авторе, обстоятельствах создания текста, его месте в творчестве автора и т.д.;
– терминологические и номенклатурные – пояснения специфических для автора или малоизвестных терминов и имен;
– толкования, разъясняющие, а, возможно, и развивающие (об этом позже) мысли автора.
В каких случаях и зачем в книгу помещаются комментарии каждого из перечисленных видов?
1. Текстологический комментарий помогает понять, как автор работал. Классические примеры – издания черновиков поэта или философа, из которых видно, как уточнялась мысль или отыскивались единственные слова. В своем развитом виде такой комментарий нужен прежде всего исследователю творчества автора – хотя, конечно же, каждый из нас может стать таким исследователем, если решится взять на себя труд овладеть «методологией» автора.
Из сказанного вроде бы следует, что снабдить книгу максимально полным текстологическим комментарием всегда хорошо. Да нет! Во-первых, есть случаи, когда он очевидно избыточен – либо потому, что читателю нужны результаты работы автора, а не то, как он к ним пришел, либо же, напротив, если автор настолько методологически рефлексивен, что сам вскрывает методы и средства своей работы (таков случай Г.П.Щедровицкого!). А что избыточно, то, пожалуй, и вредно, ибо отвлекает и сбивает с толку. Во-вторых, полноценный текстологический комментарий возможен только после того, как проделана большая работа по собиранию черновиков, вариантов – как итог этой работы. А для ее проведения требуются условия – люди, время, деньги.
Поэтому полнота и тщательность текстологических комментариев в изданиях того или иного автора растут со временем, по мере признания его классиком и изучения его творчества и достигают апогея в так называемых академических изданиях.
В случае наследия ММК и, в частности, Г.П.Щедровицкого мы находимся в другой ситуации. Во-первых, для такой работы нет условий; можно сказать, что не пришло время. А, во-вторых, она не является первоочередной: задача ближайших лет – формирование сообщества людей, которые понимают нужность для них наработок ММК и умеют ими пользоваться; они и будут, можно надеяться, тем культурным сообществом, которому понадобятся другие типы изданий, в том числе академические.
Оговоримся, что хотя полномасштабный текстологический комментарий сейчас не нужен, небесполезна его редуцированная форма – краткие примечания об источнике публикации и условиях возникновения текста (скажем, лекция, прочитанная такой-то аудитории), способствующие пониманию его особенностей. И только!
2. Историко-биографический комментарий тоже в первую очередь нужен исследователю творчества автора. Для читателя он ценен в тех случаях, когда жизненные обстоятельства автора прямо определяли написанное и без их знания понимание текста неполно. Так часто бывает при чтении лирической поэзии. Так может быть в случае текстов религиозного или «экзистенциального» мыслителя (такого, например, чтобы сослаться на пример недавнего издания, как Е.Л.Шифферс).
Остается сказать, что Г.П.Щедровицкий принадлежал к авторам совершенно другого типа. Он всегда стремился излагать свои мысли так, чтобы для понимания сказанного не нужно было знать его семейное положение и состояние его здоровья. Для понимания его текстов историко-биографический комментарий абсолютно не нужен.
(Это вовсе не значит, что жизнь Г.П.Щедровицкого не интересна и не поучительна, но потребность в знакомстве с нею лучше любого комментария удовлетворяют книги типа «Я всегда был идеалистом»).
3. Что касается пояснения незнакомых слов – терминов, имен, названий, – то для начала небесполезно напомнить, что такого рода комментарий есть порождение определенной эпохи и определенной ситуации: такими примечаниями стали в изобилии снабжать книги в эпоху всевобуча, поскольку приходилось знакомить с мировой литературой широкие массы малообразованных трудящихся. Тогда это было нужно и, наверное, сыграло свою положительную роль. Сейчас же, если книга издается не для детей, можно рассчитывать, что ее читатель умеет пользоваться справочниками и обойдется без мелочной опеки со стороны издателя. Тем более, что давать действительно содержательную справку обычно возможности нет, и мы часто получаем нечто совершенно неосмысленное, вроде «Платон – великий греческий философ».
Бывают, конечно, случаи исключительные, когда, например, насыщенность экзотической терминологией, из самых разных областей знания, столь велика, что помощь читателю кажется оправданной – если очень хочется, чтобы непонятность текста не оттолкнула его раньше, чем он его оценит. Комментарий тогда сродни переводу.
Случай Г.П.Щедровицкого не из таких: как правило, он не пользовался терминами (кроме широко употребительных), не объясняя тут же их смысл.
4. Переходя к четвертому типу комментариев, толкованию, следует произвести дальнейшее разграничение и уточнение. Толкуют текст с двумя принципиально разными целями:
– сделать его понятнее, «разжевать» или
– развить заключенные в нем мысли, вскрыть заложенные в тексте, но не эксплицированные автором возможности.
Правда, по факту, бывает не всегда легко отделить одно от другого, но суть – разная.
Примером первого рода толкования могут, например, служить комментарии А.Ф.Лосева к Платону в советском четырехтомнике. Они, надо признать, полезны, скажем, студенту-философу, изучающему Платона; это случай текста, который, в силу своей культурной отдаленности (тем более в переводе), темен. Но какое это имеет отношение к автору (Г.П.Щ.), который, по воспоминаниям, говорил, что мысль нужно излагать так, ЧТОБЫ НЕЛЬЗЯ БЫЛО НЕ ПОНЯТЬ?!
Наконец, последний в списке тип комментария – самый почтенный, имеющий за собой многовековую историю и блестящие образцы в античной философии, христианском богословии, восточных традициях. Из опыта такого комментирования вышло представление, что философская, богословская и др. мысль вообще развивается посредством осмысления и комментирования трудов мыслителей-предшественников.
Нужны ли такого рода толкования наследия ММК? Нет сомнений, что нужны. Но, ставя такую задачу, нужно иметь в виду, что а) такой комментарий есть всегда дело штучное, авторское (в смысле автора комментариев), субъективное, б) для него нужны комментаторы, сознающие себя в каком-то смысле равными комментируемому автору и готовыми продолжать его дело, в) толкования вовсе не обязательно должны быть под одной обложкой с толкуемым произведением.
Кто-то готов это делать? Вперед!
Наши задачи на данном этапе скромнее.
Так обстоит дело с комментариями. Теперь об указателях.
Указатели
1. Именной указатель. Для чего нужен такой указатель? Чтобы, не читая книги, справиться, что пишет автор о носителе данного имени или в какой связи его упоминает. Именной указатель (как и его разновидность, указатель географических названий) придает книге дополнительную функцию, позволяет использовать ее еще и в качестве справочника. Иногда эту функцию дополнительно усиливают, делая именной указатель аннотированным. Это уже шаг на пути превращения книги в чистый справочник, который можно рассматривать как аннотированный указатель, существующий самостоятельно.
Такой указатель, очевидно, необходим в книгах информационного плана (например, исторических, биографических). Подбираясь поближе к предмету нашего ближайшего интереса, он может быть весьма полезен в книгах мыслителей, много места уделяющих разбору взглядов своих предшественников или оппонентов. Нельзя категорически отрицать и некоторую (не слишком большую) полезность их в текстах Г.П.Щедровицкого (разную в разных), но, к примеру, зачем нужен именной указатель в книге текстов первой ОДИ?
2. Предметный указатель. Мы воспользовались общепринятым названием такого рода указателей, но, строго говоря, нужно различать собственно предметные (или предметно-тематические) указатели и указатели понятий. К первым применимо все то, что сказано выше об именных указателях: они полезны там и в той мере, где книгу уместно использовать в качестве справочника. С тем дополнением, что хорошее оглавление делает такой указатель менее нужным.
А вот указатель понятий – вещь качественно иная. Но нужно понимать, что изготовление полноценного понятийного указателя (и тогда уж лучше аннотированный) есть особая работа по выявлению и организации в систему понятий автора. Т.е. это продолжение, развитие проделанной автором работы, и к нему приложимо то, что выше было сказано о комментарии-толковании – в отношении условий реализуемости.
Среди прочего, возникают сомнения, что такой словарь понятий методологии ММК уместно делать для отдельной книги, а не для большого корпуса текстов.
Постскриптум
Главная цель предложенных заметок состояла в том, чтобы показать неуместность в решении вопроса об аппарате издаваемых книг догматизма и бездумной приверженности обиходным предрассудкам. Вот еще один пример – в подкрепление этой мысли.
В собрании произведений Е.Л.Шифферса, которое уже упоминалось как случай текстов, резко отличающихся от текстов Г.П.Щедровицкого и потому требующих другого аппарата, не только было принято решение снабдить их Указателем исторических лиц и Тематическим указателем, но и пришлось принять в отношении этих указателей ряд нетривиальных решений, и проделать нетривиальную (и весьма непростую) работу.
Именной указатель для текстов Шифферса в высшей степени уместен, поскольку для этого мыслителя была весьма важна принадлежность к традиции, точнее к ряду традиций, преломленных в собственном религиозном опыте. Он получил название указателя «исторических лиц», чтобы отделить от них метаисторических персонажей. При этом, чтобы отделить случаи простого упоминания от случаев, когда некий персонаж – независимо от того, историческое ли это лицо или, прежде всего, метаисторическое (не путать с ирреальным!) – или какие-то аспекты его образа и деяний становятся темой обсуждения, эти имена были повторены в Тематическом указателе с соответствующими отсылками.
Еще более непростую задачу пришлось решать в отношении Тематического указателя. Не вдаваясь в детали, укажем только на то, что у такого автора, как Шифферс, который, будучи мыслителем, философом и богословом, не перестал быть художником, нет жесткой границы между метафорой, образом, и понятием. Для его текстов типично, что слово, появляющееся на ранних этапах как метафора, позднее оплотневают в понятие-символ, и, чтобы дать читателю возможность проследить эту динамику (а это важно!), пришлось сильно расширить состав этого указателя в сравнении с привычными образцами.
Особые проблемы составили структура каждой единицы указателя, взаимные отсылки внутри Тематического указателя и между ним и Указателем исторических лиц. Не удивительно, что потребовалось специальное Предисловие к указателям, разъясняющее принципы их организации и способы пользования.
Но разве не ясно, что здесь решались совершенно другие задачи, чем решаются и должны решаться на данном этапе издания наследия ММК?
Подведем итог.
Мы делаем дело, которое считаем нужнейшим (в отношении наследия ММК) на данном этапе: издаем и тем самым делаем доступными заинтересованной аудитории тексты, фиксирующие результаты проделанной работы – идеи. Для наших изданий аппарат необходим в минимальной форме кратких пояснений о специфике публикуемого текста или подборки текстов и условиях их возникновения. Мы их и даем – в предисловиях и сносках.
Все остальное мы считаем либо вообще не нужным, либо роскошью, ради которой мы не намерены тормозить решение поставленных перед собой задач.
Если же кто-то считает, что он в состоянии именно сейчас дать образец академического издания методологических текстов с мощным, эффективным аппаратом, то пусть его и предъявит не на словах, а на деле.